За те четыре месяца, что прошли с начала июня 1962 года, когда он подал заявление в отряд астронавтов, до того дня в сентябре, когда раздался звонок Слейтона, Армстронг был слишком занят, чтобы сверх меры беспокоиться о том, станет ли он астронавтом. Вторую неделю июня он провел в клинике Лавлейс в Альбукерке, штат Нью-Мексико. Как он тогда считал, он лишь проходил ежегодную медицинскую комиссию пилота NASA, но результаты определенных проверок и анализов в тайне от него самого передавались в Центр пилотируемых полетов как материалы для отборочной комиссии. Вернувшись на Эдвардс, Нил выполнил серию полетов. Потом он получал премию Шанюта в Лос-Анджелесе и выполнял полеты по программе испытаний для ракет Saturn, находившихся тогда в разработке.

5 июля 1962 года Армстронг уехал во Францию, чтобы принять там участие во встрече Консультативной группы НАТО по аэрокосмическим исследованиям и разработкам и выступить, представляя свой совместный с Эдом Холлеманом труд «Имитация полета на тренажере в применении к пилотируемым космическим аппаратам». Возвратившись с парижской конференции, Армстронг все время посвятил подготовке к своему последнему полету на Х-15, в котором он достиг самого большого для себя числа Маха, участвуя в этой программе, – 5,74, или скорости 6418 км/ч[45]. В тот момент, когда Армстронг разгонял свой ракетоплан до максимальной скорости, кабина начала наполняться дымом, но он сумел приземлить аппарат благополучно.

Нилу едва хватило времени, чтобы написать обязательные комментарии летчика по результатам полета, как наступил момент отправляться на авиабазу ВВС Брукс в Сан-Антонио. Там его ждала целая неделя изматывающих медицинских и физиологических исследований, которые было необходимо пройти всем кандидатам для успешного окончания отбора в астронавты. По мнению Армстронга, «кое-где там было довольно больно. У меня осталось впечатление, что некоторые из этих штук разрабатывались для медицинских исследований, а вовсе не для диагностики живых пациентов».

Некоторые из этапов обследования оказались поистине дьявольскими. «Было такое, – вспоминал Нил, – когда тебе долго заливают в ухо ледяную воду шприцем до тех пор, пока ты не начинаешь чувствовать, что ты не в себе. А в другой раз тебя заставят долго сидеть с одной ступней в ледяной воде. Таких странных проверок было полно».

Из психологических испытаний Армстронгу больше всего запомнился тест на изоляцию. «Тебя помещают в темную комнату, где нет ни одного раздражителя для органов чувств. Не было ни звука, ни света, ни запахов. Они приказывали тебе выйти оттуда самому ровно через два часа». Нил применил к этой задаче инженерный подход: «Я постарался методом подсчетов определить, сколько могут продолжаться два часа. И для этого я пел песенку “Пятнадцать человек в общежитской кровати”. У меня не было никаких часов, но я пел эту песенку столько раз, сколько должно было хватить, как я думал, на два часа времени. Потом я постучался в дверь и крикнул: “Выпустите меня отсюда!”» 13 августа Армстронг поехал на авиабазу ВВС Эллингтон в Хьюстоне, чтобы пройти финальный раунд медицинских и психиатрических проверок. Там Армстронг впервые лично предстал перед комиссией NASA, занимавшейся отбором кандидатов в астронавты. В комиссию входили Дик Слейтон, Уоррен Норт, Уолт Уильямс и Дик Дэй. Джон Гленн и Уолли Ширра то покидали комнату, то возвращались. По воспоминаниям Армстронга, «отвечать на вопросы комиссии не было трудно или связано с каким-то напряжением. Я просто вел естественный разговор о вещах, которыми больше всего интересовался в то время».

Все тридцать два кандидата-финалиста (тринадцать человек от ВМФ, десять летчиков из ВВС, трое из Корпуса морской пехоты и шестеро гражданских) в один из вечеров были приглашены на официальный ужин с небольшой группой руководителей Центра пилотируемых полетов. Армстронг описывал это так: «Я не знал многих из этих людей. Ширра мне был знаком по серии испытаний самолета XF4H-1. Кое-кого еще я тоже немного знал». Например, Гаса Гриссома, который совершал полеты на базе Эдвардс. Джона Гленна и Эла Шепарда Нил видел лишь раз во время одного эпизода летных испытаний техники. Скотт Карпентер был единственным астронавтом Mercury, которого Нил ни разу не встречал до этого момента.

Лишь четверо из астронавтов первой американской пилотируемой программы, которые уже совершили свои космические полеты, – Эл Шепард, Гас Гриссом, Джон Гленн и Скотт Карпентер – улетали прочь от земной атмосферы дальше, чем Армстронг на своем Х-15; и среди присутствующих Нил был единственным, кто когда-либо летал на ракетоплане или выигрывал премию Октава Шанюта. Вернувшись на авиабазу Эдвардс, Армстронг скромно сосредоточился на своих обычных обязанностях. Он совершал вылеты почти каждый рабочий день в течение трех недель до звонка Дика Слейтона.

Нил прибыл в аэропорт Хобби в Хьюстоне поздно вечером в субботу, 15 сентября 1962 года. Он вспоминал: «Стояла полная тишина. Никто не знал, что мы приезжаем или что скоро об этом объявят в СМИ». Следуя указаниям из NASA, Нил поселился в отеле «Райс» под кодовым псевдонимом Макс Пек, как и восемь других прошедших отбор кандидатов, каждый из которых тоже фигурировал под фамилией Пек. Следующим утром на авиабазе Эллингтон новый класс астронавтов NASA впервые собрался вместе под руководством Слейтона. Уолт Уильямс, руководитель службы оперативного управления, ввел их в курс того, чем они будут заниматься. Боб Гилрут, директор Центра пилотируемых полетов, возглавлявший Космическую оперативную группу с момента ее зарождения, рассказал астронавтам о запланированных одиннадцати полетах космических кораблей Gemini, а также о как минимум четырех будущих полетах Apollo первого этапа[46] и о том, что за ними последуют полеты пока еще неопределенного количества кораблей Apollo второго этапа[47], в том числе и с посадкой на поверхность Луны. Завершил он выступление, сказав: «У каждого из вас будет вдоволь полетов». Слейтон предупредил астронавтов о тех непростых вещах и искушениях, с которыми им вскоре придется столкнуться. Он сказал, что им следует быть осторожными, принимая от кого-либо подарки и льготы, особенно со стороны компаний, соревнующихся за получение контрактов от NASA. Шорти Пауэрс, ответственный чиновник NASA по связям с общественностью и «Голос проекта Mercury», закончил брифинг для новых астронавтов информацией о предстоящей пресс-конференции. А затем он пригласил девятерых мужчин принять участие в первой фотосессии, которых затем последовало для каждого из них великое множество.

Аудитория Каллен в Университете Хьюстона вмещала 1800 человек, но была заполнена до отказа: все предвкушали объявление, которое будет сделано в этот день. Репортеры и операторы от всех трех главных телевизионных компаний страны, представители крупнейших компаний эфирного и проводного вещания, корреспонденты десятков национальных и международных газет и журналов набивались все теснее в амфитеатр, стремясь узнать, кто же войдет в число новых американских астронавтов. Ранее, 2 апреля 1959 года, ажиотажное внимание публики к личностям первых семи участников отряда астронавтов стало для NASA полной неожиданностью. На этот раз уже набравшееся опыта агентство лучше подготовилось к массированной атаке со стороны СМИ. И точно так же к ней были готовы и сами астронавты.